кусочег страшной понтастики…В приемной шерифа, закрытой по случаю кануна праздника, сам собой щелкнул и загорелся большой телеэкран, и голубоватое свечение заполнило комнату. Деревенский пьяница, запертый на пару праздничных дней в обезьяннике, заворочался, приподнял голову: на экране ведущая метеоновостей беззвучно шевелила губами, видимо, повествуя о том, что очередной раунд циклопической борьбы воздушных фронтов над плато Октариан закончился и опять с ничейным счетом – противники измотали друг друга и растаяли, разрядившись ливневыми дождями. Цветные линии изобар плясали и, казалось, тянулись за рукой ведущей. Экран снова щелкнул, и его заполнило ячеистое крыло солвейг-стационарного спутника, а под ним, в лиловом толще атмосферы – истончающиеся облака. Сквозь них проступали желто-коричневые пятна архипелага…
Старина Муни, не поднимаясь, нашарил под койкой непочатый шкалик, сорвал зубами пробку и присосался к горлышку. Заходил обросший кадык. Наконец, пьяница утерся рукавом, поглядел мутно и упал обратно на подушку; повозился, натягивая на голову обтерханную куртку. Затих. На стене над ним дрожали расплывчатые пятна – телеэкран продолжал перелистывать каналы, и везде шли сводки сиюминутной погоды, и везде погода неуклонно менялась.
«Фен», Канун, двигался по северному полушарию Солвейга, опережая сегодняшний закат, и на его пути, как по волшебству, расходились тучи, успокаивались ветра и наступала Великая Тишь.